Дервиш Гиндукуша : Путевые дневники центральноазиатских экспедиций генерала Б. Л. Громбчевского. Редакторы: Басханов М. К., Колесников А. А., Матвеева М. Ф.— СПб. : Нестор-История, 2015.   Стр 232-234 

 

 

………..Брод был разыскан и следом перепра­вились остальные люди экспедиции, привязывая за спиною и на шее переметные сумы и тюки с имуществом экспедиции. Было уже совершен­но темно, когда мы все собрались на левом берегу реки Мургаба. На правом остались только 20 шт. баранов. Я хотел уже предоставить их собствен­ной судьбе в надежде на то, что в Серезе или у беглецов-шугнанцев куплю новых, но 5 каза­ков конвоя, все хорошие рыбаки и пловцы, пере­правляясь вплавь на тот берег с лошадьми, привя­зали 5 баранов к спинам лошадей и направились на огонь, разложенный на берегу, благополучно переправились обратно. Успех ободрил. Огонь разложен был на обоих берегах и, переменяя ло­шадей, в 4 рейса все бараны были доставлены на ночлег.

 

Пятница 18/30 Переход вниз по реке Мургабу до урочища Сары-Камыш— 22 ½     версты.

Переход чрезвычай­но трудный и утомительный для лошадей вслед­ствие того, что дорога пролегает почти все вре­мя по осыпи из крупной гальки. На ночлеге нет даже признаков травы. Лошади вторые сутки ни­чего не едят и от переходов по сплошному кам­ню с тяжелыми вьюками поранили ноги, да кро­ме того, они в суставах распухли. Жалко смотреть на несчастных животных. Из 30 лошадей нет ни одной совершенно здоровой. Мы переправи­ли было лошадей вплавь на урочище Сасык-Булак, но оказалось, что и там травы нет. Я при­казал привести обратно лошадей, затем наруби­ли таловых и березовых ветвей, а лошади объели их дотла к утру, оставив только толстые сучья, и то, обглоданные с коры. Сегодня вновь встре­тили целые таборы беглецов. Оказалось, что ими получено известие о расправе афганцев с вернув­шимися обратно беглецами и все, что не пере­шло еще за афганский кордон, повернуло еще раз в сторону от родины и завоевателей. Пересе­ление шугнанцев, их костюмы, женщины, стада, погонщики с длинными палками — все это не­вольно переносит мысль далеко и восстановляет в памяти картины библейские, знакомые с дет­ства из Святого Писания. Так и кажется, что присутствуешь при переселении евреев в Обето­ванную землю. Между шутнанцами много бело­курых с голубыми глазами. Тип этот особенно резко заметен среди детей. Потом волоса темне­ют. Молодежь бреет головы, но носит короткие пейсы. В остальном костюм схож с общегорским в Средней Азии. Рубашки, впрочем, и штаны они носят из маты. Многие из встреченных сегодня были вооружены фитильными ружьями и шаш­ками. Между беглецами были раненые. Из распросов оказалось, что это воины, недавно дравши­еся с афганцами. Узнав во мне русского, они подбегали и целовали мне руки, колена, платье, а при сопротивлении — лошадь. Все они шли с пол­ною верою и надеждою, что Белый Царь окажет им защиту и покровительство на новой их роди­не. Так как беглецы сильно голодали, то я прика­зал отпустить им двух баранов из скромных запа­сов экспедиции. Это, конечно, ничто, но и у нас запасы небольшие, а Бог весть еще, где мы в со­стоянии их будем пополнить.

 

Суббота 19/31 Переход до урочища Мочка, у селения Сарез, на правом берегу реки Мургаб — 15 верст.

Пе­реход трудный: 15 верст мы шли 8 часов, не оста­навливаясь нигде для привала. Вьюки чрезвычай­но замедляют шествие. Один свернется, а всем приходится остановиться, чтобы не растянуться и не растеряться.

Первые посевы мы встретили на высоте 3,910 метров, что для широты р. Мургаб состав­ляет значительную высоту.

Брод на урочище Пис близ Сареза, хотя и не столь глубокий, как у Мазара, но все-таки неудобный. Он чрезвычайно извилист, часто ме­няет направление и требует постоянных изыска­ний или опытного проводника.

Население Сареза привело меня в совер­шенное смущение. Узнав, что вблизи селения остановились русские, они явились in соrроrе и привели с собою своего старшину, причем, заявили, что они живут по правую сторону реки Мургаб и считают себя подданными Бело­го Царя, между тем приведенный ими человек (имя рек) присвоил себе власть и распоряжа­ется по-своему, а потому они просят наказать строго старшину и назначить другого, а их ос­вободить от необходимости подчиняться афган­скому ставленнику.

Требования мои относительно доставления ячменя, проводников и т.д. были выполнены без замедления и с полною готовностью. По расска­зу сарезцев, у них гостило шугнанских беглецов около 1 тысячи семейств. Из них только 300 вер­нулись обратно. Остальные разбрелись поодиноч­ке: в Дарваз, Язгулем, Яркенд, Кашгар, Сарыкол, Фергану и т.д.

Сарез — небольшое селение, 20 дворов, рас­положенное на берегу ручейка по правую сторо­ну Мургаба. Здесь растут абрикосовые деревья, но фруктов не дают. Главное средство пропита­ния — ячмень и пшеница.

Сегодня мои именины. В прошлом году в это время я был уже в Канджуте на урочище Л… Далее следует пропуск. (Прим. сост.) Джанган, ожидая ответа от хана.

Снимал фотографию видов долины Мургаба. Шквалом опрокинуло аппарат и разбилось мато­вое стекло, а также раскололась коробка.

 Опять сегодня неприятность с немцем: он не досмотрел, что при переправе подмокла бо­таническая коллекция, не просушил ее вовремя, а теперь все пропало и покрылось плесенью. Это положительно никуда негодный человек.

 

Воскресенье 20 августа /1 сентября. Дневка в Сарезе.

Сегодняшняя дневка вынужденная. Оказыва­ется, что по ущелью р. Марджанай есть осыпи чрезвычайно высокие, по которым катятся кам­ни при малейшем сотрясении воздуха, сильном ветре, или ненастье. Движение по таким осыпям сопряжено с большою опасностью. Так как сего­дня целую ночь падал дождь, то проводник со­ветовал не пускаться в путь, пока не просохнет. Впрочем, дневка и так была необходима. Лошади наши совершенно изнурены, а люди оборвались до безобразия. Все, выходя из Маргелана, имели по четыре пары сапог, а теперь уже по две сноси­ли, равно как и чарыки, купленные в Калаи-Хуме.

Отправился в селение Сарез. Это небольшая крепостца, около которой ютятся крошечные до­мики. Население высыпало навстречу. Я имел с собою 2 десятка платочков цветных и конфек­ты. Платочки раздал женщинам и девушкам, ко­торые фотографировались, а конфекты детям. В селении общая радость и веселье. Везде пестре­ют обновки — красные платки.

Сегодня разбойник Джиан Бай рассказывал, что в ущелье реки Кудары они устроили засаду на случай прохода Сеид Ак Бар Ша. Над узким карнизом приготовлены были громадные валуны, которые должны были быть сброшены во время прохода Ак Бар Ша. Дальше же устроен был за­вал, за которым сидело в течение 5 суток 20 че­ловек хороших стрелков. Пощады быть не мог­ло. Ак Бар Ша должен был быть убитым, так как, по словам Джиан Бая, он со временем постарает­ся отомстить Сахиб Назару и его молодцам.

Женщины здесь не такие красивые, как в Дарвазе. Даже очень молодые выглядят старо: изнурен­ными, больными. Детей замечательно много бело­курых, голубоглазых. Красивых женщин я не ви­дел даже и среди беглецов шугнанцев. Проводник, долго живший в Шугнане, говорит, что в Калаи- Бар-Пяндж много красивых. Сегодня, посетив Са­рез, я вновь убедился в симпатии к нам русским местного населения. Оно называет себя не ина­че, как подданными Белого Царя и захват афган­цев объясняет себе тем, что русские войска далеко и что не могут подоспеть, чтобы прогнать «дузы», т.е. воров. Откуда им известен договор 1875 г. По-видимому, описка. Имеется ввиду русско-английское согла­шение о нейтральной зоне в Средней Азии 1873 г. (Прим. сост.) о том, что влияние наше распространяется на зем­ли, лежащие на левом берегу р. Пянджа — Бог их ведает, но они часто повторяли: мы подданные Бе­лого Царя,  живем по сю сторону реки. Афганцев они ненавидят; я старался узнать причины и предполагал, что, может быть, афган­цы берут большие налоги, но оказалось, что с таких маленьких и бедных селений как Сарез они не бе­рут ровно ничего. Ненависть, следовательно, зави­сит от других более сильных нравственных причин.

 

Понедельник 21 августа /2 сентября. Переход по реке Марджанай до урочища Уй-Суйды — 24½ версты.

Переход чрезвычайно трудный: все время по крупной гальке, часто среди нагроможденных друг на друга валунов, или же по крутой камени­стой осыпи. Лошади все (32 ш.) до одной же­стоко поранили себе ноги; вся дорога обозначена широким кровавым следом, а лошади для даль­нейшего пути, может быть, будут годиться толь­ко после продолжительного отдыха. Жалко смо­треть на несчастных животных, как они со сто­ном делают каждый шаг. Это не дорога, а тропа для пешеходов, и то привычных к горным до­рогам. На каждом шагу мы должны были или расширять тропинку, или поодиночке пропу­скать лошадей, приподымая вьюки, чтобы прой­ти мимо выступающих камней. Особенно трудна дорога на урочище Ак-Кий, где приходится круто подниматься на осыпь из крупных камней.

Ущелье совершенно безжизненно. Горы — голые скалы или высочайшие осыпи, на которых еле держатся громадные каменные массивы, го­товые обрушиться вниз при первом дожде, силь­ном ветре или сотрясении воздуха. Местные жители такие места проходят только в хорошую по­году и не иначе, как бегом.

По руслу реки заросли березы, ивы, горно­го тополя, тамариска и облепихи. По мере дви­жения вверх, заросли уменьшаются. Последние кусты облепихи встречаются верстах в 5 ниже ночлега, на урочище Яльнах Чичиркакак. Первая трава только на ночлеге. Жители Сареза оказа­лись ужасные мерзавцы. За все уступленное мне я заплатил втрое ввиду любви местного населе­ния к нам, русским. Затем, ввиду отсутствия тра­вы по дороге, я купил пудов 12 ячменя. Потребо­вались лошади для перевозки. Старшина заявил, что лошадей они всех продали беглецам, но что он доставит ячмень на людях. Действитель­но, к утру привел 10 чел. носильщиков, которые за плату в 40 коп. каждый обязались доставить ячмень на ночлег. Какое же было мое удивление, когда, подойдя к урочищу Ак-Кия, все бежали, оставив мешки с ячменем на берегу реки.

Название Сарез вероятно произошло от пер­сидского Сар — «голова,начало», и рез — «осыпь, оползень».

Джиян Бай неоценимый проводник. Он знает прекрасно местность, услужлив, не ленив, а глав­ное, — говорит правду, что чрезвычайно редко среди азиатов.

 

Вторник 22/3. Переход через перевал Марджанай до урочи­ща Чирзак по р. Южный Катта-Марджанай — 31 верста.

Сегодняшний переход после вчерашнего по­казался нам совершенно легким. Страна приня­ла, так сказать, памирский характер: ущелья ста­ли широки, горы мягкие, кое-где появилась трава. Особенно запахло Памирами от урочища Гуджак, на северных склонах перевала Марджанай: кру­гом, по-видимому, низкие горы, но они покры­ты вечными снегами, везде много травы, холодно, но мягко, привольно. К сожалению, мы не мог­ли остановиться там на ночлег, так как вся тра­ва окончательно и до основания съедена была беглецами из Шугнана. Приходилось, несмотря на переутомление лошадей, сегодня же перева­лить на южную сторону перевала и искать травы где-нибудь в боковом ущелье в стороне от доро­ги, по которой прошли беглецы, чтоб спасти ло­шадей своих от голодной смерти. Это чистое не­счастье попасть на путь, так истребленный. Те­перь я на себе испытываю чувства, перенесенные французами при отступлении в 1812 году. Перевал Марджанай — легкий; спуск зна­чительно круче подъема, но тоже не трудный. С вершины перевала открывается вид на вечно­снежный хребет гор, к югу от Яшиль-Куля, с вы­соким пиком.Из ущелья р. Марджанай к северу все вре­мя виден был высокий, вечно-снежный пик Осай, находящийся в горах к северу от Мургаба, не­сколько выше селения Осай (5 дворов).

 Из разговора с Джиан Баем, который неод­нократно посещал оз. Шива, я вывел следующее заключение: оз. Шива шириною от 1 до 1½  вер­сты, а длиною до 6 верст. Кругом озера и в бо­ковых ущельях — масса прекрасной кормовой травы, привлекающей кочевников со всего Чарвиляета, начиная от Мазар-и-Шерифа. Кочевни­ков собирается до 12 тысяч кибиток с бесчис­ленными стадами баранов, лошадей, верблюдов, рогатого скота и т.д. Скот начинает возвращать­ся в низовья, начиная с первой половины августа, вследствие сравнительно холодной погоды. От оз. Шива в Файзабад один день дороги по ущелью, сплошь покрытому травою. Все это заставляет об­ратить внимание на оз. Шива, как на центр снабжения продовольствием нашего отряда на случаи войны с Афганистаном. Афганцы воспретили вывоз баранов в преде­лы Кашгарии, Ферганы и т.д., вследствие чего ба­раны страшно подешевели: на базаре в Файзабаде крупный баран стоит 60 коп.........